воскресенье, 20 мая 2018 г.

Ф.Б. Лонг. Возвращение

В новом томе собрания сочинений Ф.Б. Лонга есть один мой сравнительно старый перевод.
Можно почитать...

ВОЗВРАЩЕНИЕ


Кора Торнтон пригладила свои пепельно-белые волосы и медленно обошла большую, уютную комнату, поправляя пепельницы, в сотый раз убеждаясь, что человек, которого она ждала, не найдет ни единого изъяна в комнате – и в ней самой.
Она с удовольствием осознала, что острота ума осталась при ней. Человек вроде Тома никак не мог удовлетвориться чем-то меньшим, чем идеал. Было важно, чтобы красота и спокойствие комнаты напомнили ему, как ее заботит его счастье.
Кора была уверена: если она встретит его у двери, спокойная и уравновешенная, окутанная золотистым сиянием – пламя былой любви не понадобится разжигать. Он сразу поддастся очарованию ее красоты.
Он ценил холодность, но только как недолгую отговорку, исчезающую тогда, когда стираются все ограничения. Она сядет на подлокотник его кресла, рассмеется и притворится, что возится с его трубкой и шлепанцами. Она соблазнит его своей красотой, ее волосы скользнут по его щеке, а она будет нашептывать игривые пустяки.
Она поймет, когда можно будет торжествовать победу. В тот самый момент, когда ее власть не смогут разрушить никакие ее слова или дела, он жадно обнимет ее и поцелует, и ей никогда больше не придется с кем-то его делить.
Никогда и ни с кем.

Она выключила видео-экран, потому что не выносила мысли о том, чтобы делить его с другими. Комнату больше не заполняли непрестанные крики. Автомобили позади и впереди остановились, и на мгновение изображение Тома заполнило экран, и она была с ним наедине. Потом медленная процессия снова двинулась, и она уступила Тома двум миллионам других женщин.
Они кричали, махали руками и воздавали ему почести, и посылали ему воздушные поцелуи глупыми красными губами, пока ей не показалось, что она смотрит гротескную сцену из светской комедии, которая вызвала у нее глубочайшее отвращение.
Когда экран включен, Том был потерян для нее. Но когда экран потемнел, его огромный успех уже не разделял их, словно мегафон, повторяющий громкие похвалы – а она стояла, дрожа, борясь с собственными горькими мыслями.
Не нужно было напоминать, что это уникальный в истории человечества успех. Он покинул Землю и вернулся. Он пересек сорок миллионов миль космоса, проделал путь до другой планеты, но в тишине кабинета он принадлежал ей одной.
Она закрыла глаза, мысленно возвращаясь в прошлое – тогда она отказалась его делить. Она помнила, как тщательно подбирала слова, как мягко их произносила
— Маргарет будет управлять тобой, любимый. Я никогда этого не умела.
Ее поцелуи был полны мольбы, в них звучал таинственный шепот.
— Если ты хочешь меня по-настоящему, то ты ей все расскажешь сегодня вечером. Для меня будет настоящей пыткой знание, что ты недостаточно сильно меня любишь, чтобы ей рассказать.
Какой превосходной актрисой она была!
Просчет? Она отказывалась верить в это. Как она могла знать, что жена Тома нанесет ответный удар единственным оружием, оставшимся женщине, которая просто не обладала достаточной решимостью, чтобы уйти и найти себе другого мужчину?
Жеманная маленькая дура с милым личиком! Сама свернула с дороги, чтобы машина рухнула с утеса в море.
К счастью, Том винил только себя.
— Я ведь никогда не переставал любить ее, Кора. У меня нет даже этого оправдания.
На мгновение она поддалась отчаянию, вспомнив, как Том использовал свое горе и раскаяние в качестве оправдания, когда ей пришлось столкнуться с другой соперницей.
— Они посылают к Марсу ракету на жидком топливе, Кора. Там будет человек, и есть неплохие шансы, что выберут именно меня. Я достаточно много работал на ракетами, чтобы моему заявлению отдали предпочтение.
Очень хороший шанс искупить, стереть чувство вины. Она внимательно следила за ним, пытаясь понять, есть ли у него хотя бы смутное представление о том жестоком ударе, который он ей причинил. Очевидно, нет. Если только…
Она выпрямилась, потрясенная, недоверчивая, взволнованная – она слышала  коридоре приближающиеся шаги. Его шаги! Она не могла их спутать ни с какими другими. Она знала его быструю, уверенную поступь так же хорошо, как знала ритм собственного дыхания.
Она быстро подошла к двери и широко ее распахнула.
— Том! О, любимый, просто постой там минутку. Я хочу посмотреть на тебя.
Он ничуть не изменился. Он спокойно стоял в дверном проеме перед ней, смуглый, красивый мужчина тридцати семи лет, с задумчивыми карими глазами, которые могли  любой момент вспыхнуть и изменить выражение лица. Она ждала, что его глаза переменятся, вспыхнут гордым, нежным чувством собственника. Вместо этого его брови сомкнулись, и он быстро прошел мимо нее в комнату.
Кора последовала за ним. Он стоял на месте посреди комнаты, рассматривая знакомую мебель. Она ожидала, что он скажет: «Как хорошо вернуться домой, Кора!» Но когда она встретила его взгляд, глаза Тома были холодными и далекими.
— Я налью тебе выпить, любимый, — сказала она.
Она поспешно подошла к бару. Ее руки дрожали, когда она плеснула в стакан порцию виски, а потом почти до краев налила содовой.
Когда она принесла ему выпивку, он уже не стоял. Он сел в кресло у камина, и она заметила, как пристально и тревожно он смотрел на нее. Он взял стакан и осушил одним большим глотком.
Тут он впервые заговорил.
— Ты никогда не узнаешь, на что это похоже, — сказал он. — Пустыня, раскаленные пески. Мысли человека становятся ненормальными.
— Теперь ты дома, — сказала она. — Я найду способ заставить тебя забыть. Ничего не изменилось, любимый.
Кора чувствовала, как ее обжег холодный взгляд.
— Индивидуальность человека распадается, — сказал он. — Это невероятно. Здесь, на Земле мы скрываем от самих себя факт, что каждый из нас — не единая сущность, а бесконечное множество противоречивых ментальностей. Но на Марсе притворяться не нужно.
Она уставилась на него, чувствуя в горле странную сухость.
— О чем ты говоришь, Том?
— Многие мили руин, — продолжал он, словно не заметив ее вопроса. — Машины в опаленных развалинах, города мертвых.
— Том…
—  Слушай меня. Слушай внимательно. На Марсе есть дупликаторы материи. Невероятные металлические конструкции, которые все еще работают посреди каменных пустошей.
Он все еще держал стакан, но Кора его отобрала. Она коснулась руки Тома.
— Том, ты можешь рассказать мне все это позже. Когда ты отдохнешь, нужно будет обо всем поговорить. Ты будешь говорить, а я буду тебя слушать.
И тогда Том сделал невероятную вещь. Он запрокинул голову и засмеялся. Его смех разнесся по большой комнате, а его глаза дразнили женщину, которая стояла перед ним, дрожа.
— Если тебе хватит ума, ты все выслушаешь сейчас, — сказал он. – Сначала я сообщу тебе, что машина может сделать с материей. Знаешь ли ты, что машина может просканировать материю и использовать энергию солнца, чтобы преобразовать безликие ядерные частицы в точную копию просканированного объекта — дерева, скалы, животного?
Том выпрямился в кресле, и на его лице отразились муки усталости, которая, казалось, скрывала что-то темное и зловещее, прятавшееся в тенях так же, как хищник прячется в песках пустыни.
— На Марсе не было никаких деревьев, никаких животных. Только…множество мужчин в одном-единственном человеческом теле.
Том вытащил носовой платок и стер пот со лба.
— Томас Джайлс… странное и разноликое множество. Подумай, Кора. Когда мы ненавидим и когда мы любим, когда мы корыстны и когда мы жертвуем собой ради какого-то возвышенного идеала – разе каждый из нас остается единым и неделимым? Одним и тем же человеком?
Она ничего не сказала, ожидая, что он продолжит.
— Никто из нас в полной мере не может именоваться единой личностью, Кора. Когда ты толкала Маргарет к самоубийству, ты была убийцей, но когда я держал тебя в своих объятиях, ты была совсем другой женщиной. Ты и теперь другая женщина, ужасно напуганная женщина.
Он улыбнулся.
— Но, возможно, я приписываю тебе большую проницательность, чем следовало бы. Может, ты просто удивлена и сбита с толку, а совсем не напугана.
Улыбка исчезла с его лица.
— Ты соблазняешь меня своей красотой, но я не могу забыть убийцу.
Он пристально посмотрел на нее, прежде чем продолжить.
— На Марсе было ужасное, отупляющее одиночество. Я шел среди руин, и я был Томасом Джайлсом, щедрым и добрым, и я был Томасом завистливым, и я был Томасом мстительным. Однажды я упал на выжженный песок, посмотрел на звезды и подумал о великой судьбе человека под звездами. Тогда я простил бы тебе все, как простила сама Маргарет. Я готов был отказаться от моральных суждений о таком же человеке, как я сам: ведь какой человек может честно сказать, что никогда не случалось ему приближаться к грани самого черного преступления — если проследить всю его жизнь поминутно, со всеми колебаниями и эмоциями, от колыбели до могилы? Тогда я простил бы тебя, но какой человек может долго прожить на вершине? Солнце было пылающим стеклом, пустыня — тлеющим озером огня. Во рту у меня горел огонь, и в висках стучало, и я, спотыкаясь, шел в город мертвых, ища убежище от невыносимой жары. Я лежал, задыхаясь и терзаясь, вспоминая свою жизнь с Маргарет, вспоминая милую и щедрую женщину, которая могла бы стать матерью моих детей…
— Ты дурак!
— Тогда я не был дураком. Я был другим Томасом Джайлсом. Меня охватило одно-единственное стремление — слепая, неукротимая ненависть к тебе, Кора. Передо мной возвышалась машина. Возможно, я об неё споткнулся, когда повалился на песок. Возможно, дело было не в ударе – может, просто мое появление запустило механизм сканирования, как под действием света включается фотоэлемент. Там было тепло, слышалось заунывное, непрерывное гудение. Когда я отполз в сторону и укрылся за разбитым каменным блоком, восемьдесят футов мерцающего металла пульсировали светом и звуком. Машина оживала прямо у меня на глазах, и машина породила человеческую жизнь. Когда я поднял голову, в городе я был уже не один.
Лицо Тома потемнело, и он на мгновение умолк. Потом он слегка подвинул стул и пристально посмотрел на Кору.
— Мне не стоит говорить, что в тот самый миг, когда я появился из машины, когда я возник во плоти – я уже не был беспокойным, измученным человеком на песке. Томас Джайлс, который только что появился, посмотрел на Томаса, брошенного в пучину бед, и понял, что он — новое создание, у которого одна цель — месть.
Том провел языком по сухим губам.
— Кора, ты знаешь, что происходит, когда разумом завладевает одна-единственная могущественная эмоция? Образ мысли меняется, и разум становится исключительно инструментом ненависти или любви, гнева или сострадания.
Ум Томаса Джайлса, знавшего только ненависть, был просканирован дупликатором материи, и машина, реагируя на внешние стимулы, воспроизвела схемы ненависти, и новый Томас двинулся дальше с заполненным ненавистью разумом. Новый Томас, копия Томаса — и телом, и разумом. Измученный человек на песке быстро перестанет ненавидеть. Другие эмоции завладеют им, и он снова станет множеством в едином теле. Но новый Томас, созданный машиной Томас, уже не будет множеством.
Он будет только Томасом, Томасом, который возвращается к тебе одной.
Человек, сидевший на стуле, поднялся.
— И этот Томас прячется в ракете, которая достаточно велика, его бледного и зловещего лица никогда не видит Томас, сидящий в кресле пилота — Томас, воспоминания которого он навсегда сохранит. Этот Томас направляется прямо к тебе, не думая о миллионах других женщин, Томас, которому достаточно тебя одной.
Он, должно быть, прочитал недоверие в ее глазах, потому что быстро добавил:
— Если ты сомневаешься в моих словах, включи видео.
— Видео…
— Торжеств сейчас в самом разгаре. Включи экран. Ты увидишь, что я вовсе не Том, которого ты ждала. Он еще наслаждается своим триумфом.
Она бездумно подчинилась.
Экран вспыхнул светом и цветом. Автомобильный кортеж остановился, и изображение Тома на мгновение заполнило экран. Но на сей раз она не требовала его для себя одной. Она была слишком напугана и разъярена для этого – она могла только смотреть на Тома, который возвратился к ней.
— Что ты собираешься сделать? — хриплым голосом спросила она.
— Убить тебя, моя дорогая, — сказал он.
Он тотчас двинулся вперед, но с такой спокойной уверенностью, что чудовищный смысл его слов остался непонятен Коре, пока его руки не сомкнулись на ее горле и не начали медленное, неумолимо сжиматься.
Тогда она закричала и стала изо всех сил бороться, но он был сильнее.
— До свидания, Кора, — нежно прошептал он. – Прощай навек, моя дорогая.

Последнее, что она запомнила – довольная улыбка на его лице. Потом его губы растаяли, а холодные глаза растворились в тумане.

Источник: Rebirth // Fantastic Universe, July 1955.

2 комментария:

  1. Классная история.
    Тема ненависти напомнила рассзаз Клиффорда Саймака "Лишь одно человеческое".

    ОтветитьУдалить
    Ответы
    1. Вообще многие рассказы Лонга 1950-х напоминают рассказы Саймака - прежде всего те, в которых есть элементы хоррора.

      Удалить